дело мастера боится
А мы сегодня с мамой смотрели на старых заводных кукол, и на деревянных мышей с умными глазами, и на мебель в неорусском стиле, и на камин Врубеля. Здание музея, сам особняк - он тоже живой, и чем больше темнело за окнами, тем меньше было нам в нём места. Всё ещё - ёлки, синтепоновый снег, красные ягоды, мрамор и паркет, женщины из персонала - на кассе, на входе, в гардеробе даже - радостные и спокойные. Реально, не напоказ, а просто у них какой-то свой климат там, или знают они что-то важное и хорошее, и вот они в курсе, а мы нет, и это довольство у них всё время просвечивает *___* И гуляли потом по холоду, где только не ходили, переулки-закоулки, тёмные дворы, ничего почти не знаю об этих местах.
Вообще столько надо рассказать, что остаётся разве что молчать вообще; и то же - с писаниной, слишком много хвостов, слишком много слов не сказано, не знаешь, за что хвататься. Слова спрессованы в бруски, как лапша быстрого приготовления, и разбухают, размякают, занимают больше места, когда их уже прочли, унесли с листа в головах.
Я не знаю.))
Вообще столько надо рассказать, что остаётся разве что молчать вообще; и то же - с писаниной, слишком много хвостов, слишком много слов не сказано, не знаешь, за что хвататься. Слова спрессованы в бруски, как лапша быстрого приготовления, и разбухают, размякают, занимают больше места, когда их уже прочли, унесли с листа в головах.
Я не знаю.))