Валаам. Идёшь, спотыкаясь, запинаясь о корни, юбку напялила прямо на джинсы, да объясните же мне, разве бывает так зелено, и так свежо, и так настояще?.. Куда я тут иду, сбиваясь с шага, будто только что проснулась, и мир ярче, яростней, ощутимей, чем вообще может быть?
"Здравствуйте, меня зовут Любовь, запомните моё лицо и цифру шесть".
Гид сгоняла нас, как пастушья собака - овец, надо было идти по левой стороне дороги, потому что по правой то и дело ездили машины, - грузовики, легковушки, а мы смотрели на папоротники, на ели, и пахло мхом и свежестью, и можжевельником, и нетронутым, настоящим лесом.
Будто вернулся к чему-то исконному, и сняли разом все серые, ненужные, душные слои, и дышишь глубоко и радостно - самая суть твоя дышит.
У скитов живут кошки, в монастыре живут кошки, кошка черепаховая, кошка серая, кошка полосатая, кошка с двумя котятами. Рыжий котёнок по-взрослому осторожно крадётся за трясогузкой, а за ним, след в след, жест в жест, крадётся ворона и хихикает в кулак.
Встретили змею-медянку - "ближе, чем на полметра, не подходите, они как-то прыгают".
Брусничник. Монахи не показываются, прячутся от людей. Сюда можно устроиться и волонтёром, и трудником - это стадия перед послушником, - и, наверное, гидом, но я заблужусь в этих тропинках со всеми туристами, и придётся вызывать вертолёт, а это очень дорого, мне говорили.
А с утра мы вышли на посмотреть на берега, стояли на самой верхней палубе теплохода, а внизу стоял катерок, и мужчина в тельняшке, в полинялой буро-зелёной фуражке чуть ли не с рук кормил пятерых уток - питомицы.